Ровно пять лет назад ушел из жизни народный артист Украины
Ее называли ангелом-хранителем Брондукова. Катерина, Ласточка, как нежно звал ее муж, пожертвовала всем ради любимого. Когда они встретились, ей было всего восемнадцать, а ему уже за тридцать. Катя мечтала сниматься в кино, но в конце концов поставила крест на карьере актрисы. Она родила Брондукову двоих сыновей, а он еще мечтал о дочери. Если бы не страшная болезнь, превратившая жизнь знаменитого и любимого актера в существование, они были бы счастливы долго...
Семь лет народный артист Украины Борислав Брондуков, перенесший три инсульта, не разговаривал, почти не двигался и никого не узнавал. Катя жила с ним в маленьком домике на окраине Киева, кормила из ложечки, читала книги и укладывала спать. Иногда он крепко-крепко стискивал ее руку, смотря просветленным взглядом...
Гостями на нашей помолвке, идея которой пришла в голову другу Брони Виктору Мережко, были Георгий Юматов и Кира Муратова
— Слышала, о вашей с Бориславом Брондуковым истории любви собираются снимать фильм.
— Ой, правда? Хотя что в ней уж такого необычного? Жили два человека, любили друг друга, детей родили и... не смогли умереть в один день.
— Но вы еще молоды...
— Бросьте, я прекрасно понимаю, что меня уже ничего не ждет. Нет, конечно, я живу нашими с Бронечкой двумя сыновьями, внуками. Но мужчины, МОЕГО мужчины рядом уже нет. И никогда не будет. Кроме Бронечки, мне никто не нужен.
— Любовь с первого взгляда?
— Нет, совершенно! Хотя Броня как-то признался, что я понравилась ему в тот момент, когда он меня впервые увидел в аэропорту.
— И куда же вы вместе летели?
— Это было в «Жулянах» (ныне — аэропорт «Киев». — Авт.). Брондуков и моя знакомая, режиссер Людмила Борисова, провожали на съемки Ивана Миколайчука. А я приехала туда за компанию с Людой. Пока она разговаривала с Иваном, я тихонько сидела и ждала ее на лавочке. Тут вдруг ко мне подсаживается Брондуков. Честно говоря, я сразу почувствовала, что он немного подшофе. Броня тогда разошелся со своей первой супругой и часто выпивал в депрессии. Вот он близехонько ко мне подвигается, что-то спрашивает, а я молчу, как рыба. Тут Люда подбегает, я ей шепчу: «Люд, ну когда мы уйдем отсюда?» А она мне: «Ты посмотри, как Брондуков к тебе заигрывает! Между прочим, этот актер будет очень знаменит». Тогда он только получил награду за лучшую мужскую роль в «Каменном кресте». «Он, — говорит Люда, — тебя в театральный институт подготовит лучше, чем я...»
— Вы мечтали об актерской профессии?
— Я особо ни к чему в жизни приспособлена не была. Сколько себя помню, все время пела, танцевала и очень хотела стать актрисой. Как только об этом узнал Брондуков, он тут же вызвался готовить меня в театральный. Хотя потом любил повторять: «Ну, Кать, и зачем тебе надо было в актрисы идти?» В общем, после того знакомства в аэропорту Броня стал со мной заниматься. Мы встречались почти каждый день. То на природе, то у его друзей, часто бывали у Миколайчука. Бронечка за мной очень трепетно ухаживал, относился, как к малому ребенку. Помню, как-то мы пришли к нему домой голодные, и он наварил целую кастрюлю картошки с сосисками. Поставил все возле меня, сам сел напротив и смотрел, как я жую. Глаз не сводил!
— В театральный вы таки поступили.
— Конечно, во многом благодаря Брондукову. Он был за меня счастлив и горд! Называл своей ученицей... Я же и через полгода после нашего знакомства не испытывала к нему пылких чувств. Да и думать об этом даже не думала!
— Вас смущала 13-летняя разница в возрасте?
— Когда мы познакомились, мне было 18, а Бориславу Николаевичу 31 год. Но я никогда не ощущала разделявших нас лет. Они смущали лишь моих родителей. Особенно папу. Я же говорила: «Краса на два часа. А так я всегда буду для мужа молодая и красивая...» Брондуков ввел меня в круг своих друзей. И всюду представлял как свою девушку. Мы часто бывали дома у Миколайчука, Степанкова, Гаврилюка, Савченко... Представляете, что значит общение с такими людьми для восемнадцатилетней девчонки?! Я впитывала все, как губка. Я обожала творческие встречи в доме у Миколайчука, и Бронечка был частичкой моего интереса. Я при Броне — и мне ТАК хорошо...
— ...что вы решили отдать ему руку и сердце.
— Не сразу... В феврале 1969 года мы устроили помолвку в Одессе. Помню, я родителей обманула, сказав, что еду на пробы. В Одессе тогда снимался Брондуков, а идея помолвки пришла в голову его другу — режиссеру Виктору Мережко. Мы заказали столик в шикарном ресторане «Черное море», пригласили Георгия Юматова, Киру Муратову. Помню, я надела свое самое красивое платье — красное вязаное. Была вся такая ладненькая: каре с челочкой, туфли на шпилечке. И Бронечка рядом — в строгом костюме и такой счастливый! А вечером Борислав пришел ко мне в номер. Мы вместе спали, но ничего между нами не было. Ничего! Это было так романтично...
— И несовременно.
— Наверное. ЭТО случилось чуть позже по обоюдному согласию. Как-то мама Брони куда-то уехала, и мы пришли к нему домой поздно, с какой-то гулянки. Утром проснулись, позавтракали, убрали комнату. Что дальше делать? Ну... Бронечка и дождался. Это было 8 Марта. Помню, я вернулась домой, а папа подошел ко мне и строго сказал: «Срочно расписаться».
Поначалу мы жили в Бронечкиной комнатке в коммунальной квартире. Его мама — на раскладушке, а мы — на диванчике
— Свидетелем на вашей свадьбе был лучший друг Брондукова Иван Миколайчук?
— Он даже приезжал к моим родителям как сват Борислава. Папа усадил его за стол, достал свою фирменную настоечку и дал «добро» на свадьбу. Гуляли ее 30 апреля. Денег тогда особо ни у кого не было, поэтому решили отпраздновать дома. В загс со свидетелями Маричкой и Иваном Миколайчуками приехали на трамвайчике. На трамвае же и уехали. Сначала в дом к Миколайчукам — выпили бутылку шампанского, а потом к нам. Бронечка все смотрел на меня и шептал: «Какая ты у меня красавица!» А у меня ведь и фаты не было! Маричкае дала на платье отрез белого гипюра, мама Бронечки сшила платье — чуть выше колен, трапецией. Я приколола к волосам три ромашки — вот и весь наряд. Белые туфли так и не достала.
— Но обручальные кольца-то у вас были?
— Это отдельная история. Первые обручальные кольца нам подарила Маричка Миколайчук, из Франции привезла — серебряные, широкие, резные. В первый же год Броня свое потерял. Потом мы вместе работали у Анатолия Буковского в картине «Здесь нам жить» — играли пару. За гонорар с этой картины купили себе уже широкие золотые кольца, но Броня опять свое потерял. А потом он заболел. Мы поженились в 1969-м, а в 1984 году у него случился первый инсульт. Помню, днями и ночами пропадала у него в больнице. А потом как-то пошла к ювелиру и сделала из своего обручального кольца два — для себя и Бронечки. Надела ему на пальчик прямо в больнице. Так вот оно «продержалось» у мужа несколько лет. Пока не случился третий инсульт — стали пухнуть руки. Однажды палец так отек, что посинел, и Бронечка аж расплакался. Тогда я просто схватила напильник и сама это кольцо распилила...
— Речь о вашей актерской карьере после свадьбы уже не заходила?
— Бронечка помог мне попасть в штат Театра киноактера. Я занималась танцем и вокалом. Иногда выезжала с концертами. Но муж был счастлив, что я не стала актрисой. И когда я, в очередной раз пытаясь что-то сделать, спрашивала его мнение, он безапелляционно отвечал: «Говно ты, а не артистка». Меня это еще больше добивало. В конце концов, решила, что лучше буду хорошей женой и матерью. Когда нашему сыну Костику исполнилось девять лет, мы решились на еще одного ребенка. Так появился Богданчик. А я, конечно, мечтала о девочке. Поэтому, как только родился второй мальчик, сказала Броне: «У нас сейчас благополучно с деньгами. Давай родим еще одного». Как раз в это время Борислав Николаевич снимался в картине «Человек с бульвара Капуцинов». Но через месяц Бронечка подошел ко мне, опустив голову, и сказал: «Может, давай не сразу? Уж больно тяжело...»
— Но Брондуков был популярный, снимаемый актер. Неужели мало зарабатывал?
— Не больше других. Суточные во время съемок — два рубля 60 копеек. Помню, за «Афоню» он получил гонорар 320 рублей. Разве это много? Машину купить мы себе не могли позволить, дачу тоже. Единственное, что он получил от государства, — квартиру на Березняках, которую мы потом поменяли с доплатой на четырехкомнатную на Печерске. А поначалу мы жили в Бронечкиной комнатке в коммунальной квартире. Его мама — на раскладушке, и мы — на диванчике. Когда родился Костик, поставили еще детскую кроватку. Бронечка был очень хозяйственным. Даже сам мебель мастерил. Сделал кухню, шкаф-купе.
— Брондуков ведь и готовил отлично!
— Еще как! Его фирменное блюдо — домашняя колбаса. Купит на базаре кишки, выделает их, потом начиняет и — в духовку. Аромат по всему дому! И обувь я лет пятнадцать в починку не сдавала. Пока Бронечка не заболел, сам чинил. А еще он великолепно... шил. Да-да! Брюки, сумочки. Спортивные, через плечо. Сядет за машинку и строчит. А строчечки такие аккуратненькие!
Во сне я чувствую его объятия, тепло, как наяву. Даже прошу иногда: «Господи, ну хоть бы он мне опять приснился...
— Первый инсульт случился у Брондукова сразу после съемок в картине Николая Мащенко «Карастояновы»?
— Мы снимались там вместе. Бронечка играл командира партизанского отряда, которому сообщают, что вся его семья погибла. Как он сыграл трагедию! Я даже забыла, что это съемки, и хотела крикнуть: «Прекрати, а то сейчас умрешь!» Наверное, это было предчувствие чего-то страшного. Съемки были в декабре, а в январе случился инсульт.
Это было ночью. Мы спали. Вдруг Бронечка проснулся, пошел на кухню. Слышу, что-то разбилось. Его долго не было, потом он пришел и лег, но я почувствовала что-то странное. Броня все время поднимал руку, а потом бросал ее, как плеть. Я встала, включила свет, а Бронечка лежит с перекошенным ртом, ничего не в силах сказать. Начались «скорые». Одна, другая, третья... Больница. У Бронечки отняло речь. Я начала с ним заниматься сценической речью и научила говорить заново. Он быстро стал поправляться, уже и на рыбалку ходил. Как раз в это время его позвали досняться в фильме «Батальоны просят огня». Бронечка не смог отказаться. За него в фильме говорит актер Игорь Ефимов. Кстати, он же озвучивал Борислава в роли инспектора Лестрейда в «Приключениях Шерлока Холмса».
— Муж не думал оставить профессию актера?
— Что вы! Он бы не смог жить. Помню, за месяц до второго инсульта как-то подошел ко мне, обнял и прошептал: «Ласточка моя! Я так устал! Я смертельно устал!» А я ему: «Бронечка, ну что ты, все пройдет...» Второй инсульт у него случился прямо на железнодорожном вокзале. Он как раз пошел покупать билет до Питера. Спешил на съемки. Его тут же привезли домой. И он еще сам сумел подняться на четвертый этаж. Пришел и говорит: «Голова болит». И лег. А вечером — инсульт. Бронечка три дня был в коме. Я ночевала с ним в больнице на одной койке. Кормила его, помогала ходить. И дело пошло — он выкарабкался. После второго инсульта у него ухудшилось зрение. Но ему постоянно хотелось находиться среди людей. Гулял целыми днями. Люди помогали ему переходить через улицу. А я в это время, чтобы как-то поддержать семейный бюджет, взялась за швейную машинку. Это было в 1993 году. Но после нескольких лет шитья у меня «село» зрение, и я перестала работать. Только когда в 1996 году Брондукову дали президентскую стипендию, стало полегче.
— Борислав Николаевич часто вам объяснялся в любви?
— Постоянно. Бывало, подойдет сзади, нежно-нежно обнимет. Даже слов не нужно. А последние годы, когда он уже не мог говорить, в глазах его я читала слова любви. Он ТАК пронзительно на меня смотрел, просто пожирал глазами. Если бы не болезнь...
Третий инсульт случился в 1997 году. Ему удалили большую гематому. Хирург и не надеялся, что он выкарабкается. Но Бронечка выжил. Поначалу он разговаривал, все шло на поправку, а через год у него случился приступ эпилепсии. Сказали, что это следствие операции. Через две недели приступ повторился. Потом еще, еще... Речь к нему так и не вернулась. Он все видел, слышал и понимал. А говорили его глаза...
— Борислав Николаевич смотрел свои фильмы?
— Очень редко. За этим было страшно наблюдать. Броня сидел у телевизора, а слезы ручьями бежали по его лицу... Я, бывало, подойду, обниму его. Руки у Брони до последнего были крепкие. Он прижмется ко мне, как ребенок, смотрит, все понимает, а сказать не может. И все-таки я до последнего надеялась, что Бронечка будет долго жить...
— Что же случилось?
— Все началось с красноты в горле и болезненных стонов. Броню стали лечить от бронхита, он даже поправлялся. Врач посоветовала сделать компрессы с медом и капустным листом. Я поставила мужу горчичники, потом намазала медом, сверху положила капустные листы, и Броня уснул. Ночью поднялась температура и уже не снижалась, держалась под 40 градусов. Он ТАК стонал, но сделать было ничего нельзя. Он просто сгорел от высокой температуры. Врачи сказали, что произошло нарушение мозгового кровообращения.
— Муж приходил в сознание?
— Последние три дня он был в коме. Но я все равно садила его в подушки, старалась напоить...
Он умер в пять часов вечера 10 марта. Со мной в доме был сын Богдан. Мы с ним только собрались сделать папе клизму, но не смогли его поднять. Бронечка стал уходить... В последние минуты жизни он открыл глазки и посмотрел на нас. У него скривило рот — сначала в одну сторону, потом в другую. Дыхание остановилось. Затем возобновилось и снова прекратилось... Уже перед самой смертью он сильно-сильно зажмурил глаза, лицо стало пунцовым, потом бордовым-бордовым, потом синим-синим. А потом Бронечка побелел, расслабился, черты лица разгладились. Лицо стало таким умиротворенным... Помню, накануне смерти я ночью вскочила с постели, потому что явно услышала слова, произнесенные чуть хрипловатым голосом мужа: «Умру. Наверное, умру...» Кинулась к его кровати, но Броня спал тревожным сном. Подумала: «Не может быть. Ведь я так его люблю...» А в пять часов вечера следующего дня Броня умер.
— Год назад вышла книга любовных стихов Борислава Брондукова — его посланий к вам.
— Муж был удивительно одаренным человеком. Писать он начал в 1974 году. Это были письма, в которых каждый раз вплеталось какое-то четверостишие. Его стихотворное творчество растянулось на десять лет. Правда, в книгу я не отдала слишком интимные стихи. Броня был сдержанным человеком, но вместе с тем лирическим и... очень темпераментным...
— Он вам снится?
— Однажды во сне я даже занималась с ним любовью. А последний раз Броня приснился мне месяц назад. Я держу двумя руками творог, а Бронечка возле шкафа стоит, что-то ищет. Совершенно здоровый. Я подхожу к нему, говорю: «Обними меня, а то я сейчас умру». И Броня ко мне бросается, и я чувствую его объятия, тепло. Как наяву. Боже, как же я жду этих снов! Даже прошу иногда: «Господи, ну хоть бы он мне опять приснился...»
